Ворон проигнорировал мой вопрос. Нет, он так и не вылезет из своей раковины. При встречах он даже здоровается не всякий раз, так стоит ли надеяться, что он расскажет, кто он такой и кем был.
– Если будут лезть столь же упрямо, как и вчера. Но посмотри сам – у них пропал задор. Они поняли, что играючи нас не взять. Мы заставили их призадуматься. И вспомнить про старую каргу из Башни. Ведь она еще не выходила. Возможно, это их и тревожит.
Быстро пролетели двадцать минут. Я потерял счет воплям и вообще позабыл обо всем; мною владели только нарастающая тревога и назойливый вопрос: почему форвалака забралась в Бастион? Почему она так упорно охотится? Ее направляет нечто большее, чем голод.
– Но, пошли! – Ильмо щелкнул поводьями. Фургон со скрипом покатил.
От группы старших офицеров и стройных молодых женщин отделился тучный штабной генерал, сделал несколько шагов в нашу сторону, замер. Его одолевало искушение объявить о своих предрассудках.
Душелов поднял руку ладонью вперед и медленно согнул пальцы, словно когти. Его жест заставил меня похолодеть. Мне ярко представилось, как эти когти терзают мою душу. Конец разговора.