— Да ну? — Он говорит тихо, почти без гнева. — Ты хоть знаешь, сколько мне сделали операций?
— Просто он тактильный человек. У него такая манера.
— Как же я мог! — шепчет Филипп мне на ухо. — Вот идиот!
— Во всяком случае, он старался, как мог. Ну, по старинке действовал, традиционными методами. Он не всегда нас понимал, не всегда ценил, но выросли-то мы не такими уж плохими, верно?
Резко развернувшись на каблуке-шпильке, мать плюхается на один из низких стульчиков.
— Он просто кончится, — откликается Филипп. — Прямо сейчас.