– Думаете, если кого-то бьют, то обязательно за дело?
От вспышек голубовато-серебряных молний в подвале стало светло как днем. А потом самая большая синяя ослепительная дуга буквально пронзила насквозь Джевиджа. А как он страшно закричал! Закричал, как смертельно раненный зверь, изогнулся, захрипел, но не разжал пальцев, удерживая себя на месте волевым усилием.
Лишенный якоря воздушный шар медленно, но уверенно набирал высоту, унося наследника престола буквально из-под ног тысяч насмерть перепуганных людей, ищущих спасения от страшных бомбистов.
– Ох! Вы зарделись прямо как роза, голубушка, – хихикнула Филфир, грозя смущенной собеседнице пухлым пальчиком. – Прекрасно вас понимаю. Сама была молодой, а мистрил Джайдэв… О! Он такой внушительный мужчина. Такой мужественный… На лорд-канцлера похож чем-то, между прочим.
– А ничего удивительного тут нет. На войне, как известно, никто насморком не болеет. Когда ты каждый день сражаешься за свою единственную жизнь, хвори попросту не липнут. Это я вам как старый вояка говорю. Промочи я два года назад ноги, как сегодня, уже лежал бы с жаром и с хлюпающим носом, а так – ничего не случится.
Пожалуй, она была слишком резка и поспешила с обвинениями, относясь предвзято к любому поступку и слову лорда Джевиджа. Но тот не счел нужным продолжать разговор – он отвернулся на бок, смежил веки, всем видом показывая, что не хочет тратить силы на очередную бессмысленную ссору, которые поприутихли лишь во время плавания по Аверну.