В этот миг Далхаэшь вспомнила, что ей грозит смертельная опасность, и что она прибежала искать моей милости — она снова протянула руки к моей одежде, но Раадрашь ударила ее по пальцам.
— И в салочки, — Ла улыбнулся снова. — Тебе надо идти, госпожа.
Пресная вода найдется там, в роще лакированных деревьев, сказала я себе — и еле переставляя ноги, увязающие в песке, побрела прочь от кромки прибоя. Солнце поднималось все выше, песок нагрелся; туфли я потеряла еще в воде, и моим босым ступням становилось горячо.
Антоний хлопнул меня по спине — так, что от боли у меня потемнело в глазах.
— Поделом же им! — снова вставила Далхаэшь. — Вот еще бы удушили солдат, которые резали наших…
— Булька — милая собака… очень милая, Антоний, — будто я — старая барыня, и надо похвалить мою моську, чтобы ко мне подольститься!