Близнецы подождали, пока она закончит перекидываться — и мы все двинулись дальше, по этому карнизу вдоль решетки, к той лесенке.
Он кивнул и начал собирать в кучу сухие веточки. Я догадалась, что нужен хворост для костра, и стала помогать ему. Шуарле притащил несколько сухих слег, разломал их и разжег огонь. Мы набрали в котелок воды, чтобы заварить травник, и достали из запаса еще пару лепешек.
Антоний вздохнул. Мне показалось, что он тоже изрядно устал и его боевой пыл поугас в ночных визитах мертвецов.
— Много чего у меня было, — сказал он саркастически. — А вот теперь не будет и головы. Хорошо бы — только у меня.
— Только слепой или слабоумный, встретив тебя на пороге, позволит тебе вскоре покинуть его дом, — констатировал Шуарле. — А восьмидесятипятилетний не позволил бы, конечно, но, быть может, стал бы думать о тебе, как о любимой внучке.
— Как они посмели, вы хотите сказать? — закончил я, чувствуя непонятное желание сразу усмехнуться и разрыдаться. — Неужели вы полагали, что язычники будут испрашивать у вас позволения умереть? Как бы не так! Возможно, некоторым из них милее яд, чем ваше общество.