Я кивнула, рассеянно оглядываясь. Мой взгляд остановил чудовищный гриб.
Может, я упомяну об этом на исповеди. Не сейчас. Но попытка искать помощи у принца Антония оказалась моей последней попыткой увидеть в нем если не товарища, то союзника. Я искренне желал быть ему полезным и верным, он же обошелся со мной, как люди чести не поступают и с врагами; после совершенно дрянной истории я счел его самого вероломным мерзавцем, его приближенных — низкими людьми, а его цель — злом, как бы она не представлялась. Это все и решило.
Это меня господин испортил. Если с рабом все время разговаривать, как со свободным, да еще все время называть его бойцом — то даже такой, как я, заберет себе в голову, что он боец. Когда эти твари появились из-за поворота дороги, у меня даже дух захватило от злости: мы что ж, выбрались с серого берега живыми, чтобы зверюги нас сожрали?
— Хочешь спешиться? — спросил он, и я радостно кивнула.
Не слишком-то опытный я солдат, честно говоря. Я остерегался, чтобы он меня кусалкой не ухватил, а про лапы забыл. А он меня лапой достал.
— Я не такая смелая, как ты, — сказала Яблоня. — Я даже не такая смелая, как Молния.