Плавание прошло не то, чтобы весело, но не так уж и скучно.
Нур-Тийе, улыбаясь, развел руками — "ах, бестолковая крошка!"
Я подумал, не напомнить ли ей, что она, вроде бы, не собиралась быть ничьей наложницей? Что она, вообще-то, с севера царевна, что там у нее — отец, жених, все такое… Не сказал. Ветер прав, мы не доберемся. Что ее даром мучить… ладно. Смотритель покоев, так смотритель покоев.
А кто мог подумать, что господа гранатовой крови так отличаются от прочих смертных? Я же не служил во дворцах, я — так, деревенщина сравнительно. Думал, этот царевич-аглийе вообще смотреть на меня не будет: кто считает рабов за людей! Хорошо бы. Удобно ненавидеть, когда тебя презирают. Но он взял да и стал разговаривать — что, у них там, в царских палатах, принято беседовать о жизни с евнухами?!
Их жгли, но не сожгли до пепла, думал я, глядя на выемки, оставленные на песке обгоревшими коленными чашечками и беспалыми ладонями. А кому-то перерезали горло или вспороли живот, думал я, глядя на какие-то обветрившиеся, темно-бурые длинные кусочки плоти, похожие на вяленые кишки…
К моим щекам прихлынула кровь, так, что стало жарко. Я поняла.