— А что, Геннадий Викторович, повторим подвиг коллег-бомбардировщиков? Чем истребители хуже?.. — подполковник высказался полушутя, но по его глазам было видно, каково ему было это говорить.
— Товарищ полковник, капитан Щербина, прервав тренировочный вылет, по вашему приказанию прибыл.
Все не сговариваясь выбежали из штаба. Самолет покрутился и пошел на посадку. Было несколько странно видеть его рядом с грозными «МиГами» и «Су». Зарулив на стоянку, где раньше стоял Су-27 капитана Щербины, летчик выключил двигатель. Открылась дверца, и на бетонку спрыгнул не кто иной, как сам капитан. Немая сцена продолжилась недолго, набежавшие летчики взяли его на руки и стали подбрасывать своего командира.
Боец скосил глаза вниз — его жизнь сейчас висела на тонкой полимерной нити «растяжки». Он осторожно убрал ногу, уже натянувшую смертоносную «паутинку». Что это — случайная ловушка, поставленная на опушке леса в расчете на беспечного солдата, или минное заграждение, прикрывающее тщательно спланированную засаду?
Допросив Николая Петровича и его прихвостней, группа полковника Симонова так же скрытно вернулась на аэродром. Убивать бандеровскую мразь не стали, противно было руки марать о такую падаль. Но кое-какие меры приняли, и теперь в оставленной спецназовцами квартире пускала слюни кучка дебилов, неспособных даже вспомнить, кто они такие. Боевая фармакология — замечательная штука.
— Да, кто бы ни придумал название этой ракете, оно подходит ей на все сто. Одно слово — коршун, — сказал полковник Михайлов.