— Я прослежу, чтобы вас отвели к ним, может быть, сегодня вечером, но сейчас пойдемте туда. — И без дальнейших формальностей Кетриккен увела меня из зала.
— В этом не было нужды, — сказал он тихо, — я сам забочусь о себе. — И резче: — Тебе это известно. Так было всегда.
Я обернулся и увидел Верити — он стоял в дверях и глядел на меня со смесью боли и удивления на лице.
— Спокойной ночи, мальчик-псарь, — сказала она тихо и величественно выплыла из кухни, прижав к груди собачку.
Примерно через месяц после моего возвращения Чейд открыл для меня свою дверь. Я был обижен, что у него не нашлось для меня времени раньше, и поднимался по ступеням медленнее, чем когда-либо. Но когда я вошел в его комнату, Чейд оторвался от ступки, в которой толок какие-то семена, и лицо его было серым от усталости.
— Нет, — фыркнула она. — Я не простила убийцу моего племянника. Но я не могу простить тебя за то, чего ты не делал. Я не верю, что ты стал бы пить вино, которое сам отравил. Даже немного. Те из нас, кто лучше всех знает об опасностях ядов, меньше всех хотят искушать судьбу. Ты мог бы просто притвориться, что пьешь, и совсем не говорить о яде. Нет. Это было сделано кем-то, кто считает себя очень хитрым, а остальных очень глупыми.