Тогда я понял, что эта тема обсуждается не в первый раз и Шрюд крайне недоволен тем, что я присутствую при этом разговоре.
— Разве ты не собираешься спросить его, хотел ли он тебя отравить? — требовательно спросила Кетриккен.
Мы недалеко ушли по извивающейся улице, ведущей в город, когда нас встретили высокие женщины чьюрда. Они принесли с собой крытые носилки. Нас искренне пригласили залезть в эти паланкины и отправиться на них в город и принесли горячие извинения по поводу того, что мы так утомлены нашим путешествием. Август, Северенс, старшие лорды и большинство леди из нашего каравана казались только довольными преимуществами этого предложения, но мне перспектива быть внесенным в город казалась оскорбительной. Однако было бы еще более грубо отвергнуть их вежливую настойчивость, и поэтому я отдал свой сундучок мальчику, который был явно младше меня, и влез в носилки. Мои носильщицы по возрасту годились мне в бабушки. Я вспыхнул, увидев, с каким любопытством смотрят на нас прохожие на улицах и как они быстро переговариваются между собой при виде нас. Я видел несколько других носилок, и в них сидели люди явно старые и немощные. Я сжал зубы и пытался не думать о том, каково было бы Верити, узнай он о таком проявлении невежества. Я пытался приветливо смотреть на тех, мимо которых мы проезжали, и старался, чтобы на моем лице отражалось восхищение их садами и прекрасными зданиями.
Он не хотел сидеть здесь. Какой бы неприятной ни находил он свою работу с Силой, она звала его. Он хотел вернуться к ней, и это желание не имело ничего общего с защитой королевства. «Понимает ли это Шрюд? — подумал я. — Понимает ли это сам Верити?»
Баррич держал чашку — у меня не было сил самому удержать ее. Я выпил все и снова лег.
Я слышал его другой вопрос, но постарался обойти его.