Кетриккен была еще быстрее. Наверное, это был медный кувшин для воды, но я увидел лишь вспышку белого света.
«И пусть приходят сюда люди моего народа, и пусть они всегда смогут сказать: это наш город и наш дом на то время, пока мы захотим оставаться здесь. И пусть здесь всегда будет довольно места, пусть (тут слова смазаны) пастухов и стад. Тогда не будет чужих в Джампи, а только соседи и друзья, приходящие и уходящие по собственной воле». И воля к самопожертвованию видна в этом, как и во всем остальном.
— Я думаю… не обращай внимания. Может быть, во мне говорит что-то вроде ревности. Мой мальчик… Пожалуй, я удивлен тем, что Шрюд решил использовать тебя, а не меня. Может быть, я боюсь, что пережил мою полезность ему. Может быть, теперь, когда я знаю тебя, я хотел бы никогда не приниматься за то, чтобы сделать тебя… — Теперь уже Чейд оборвал себя на полуслове.
Я оставил служанку хныкать и причитать над песиком. По крайней мере, она не хватает и не тискает его. Я достал немного масла из кадки и положил его в свою миску из-под мяса. Теперь мне нужно было что-то вроде крючка, но не слишком большое. Я порылся в ящиках и наконец нашел изогнутый металлический крючок с рукояткой. Возможно, им пользовались, чтобы вынимать горшки из огня.
Регал, прищурившись, посмотрел на меня, потом огляделся, обнаружил, что в зале больше никого нет, и снова бросил на меня озадаченный взгляд. У моих ног заскулил щенок, напоминая, что мы только что вместе закусывали. Я предупредил его, чтобы он замолчал.
— Что? Ничего? Но тебе же было шесть лет. Ты должен что-нибудь вспомнить. Цвет ее волос, голос, как она называла тебя…