— Сила убивает все прочие аппетиты. Ты знаешь это.
Это был слишком прямой вопрос. Не знаю, где Келвар отыскал себе жену, но до замужества она не была ни богатой, ни благородной. Ее восторг, когда я узнал ее, то, что она принесла собаку вниз, к привычному уюту кухни, сама, завернув в свое одеяло, — все это выдавало в ней девушку из простонародья, слишком быстро и слишком резко возвысившуюся по сравнению с ее прежним положением. Она была одинокой, неуверенной в себе и совершенно не умела делать то, чего от нее ожидали. Что еще хуже, она знала, что невежественна, и это знание грызло ее и отравляло ей жизнь страхом. Если она не научится быть герцогиней, прежде чем ее молодость и красота потускнеют, ее будут ждать лишь долгие годы одиночества и насмешек. Эта юная леди нуждалась в наставнике, который помогал бы ей тайно, как Чейд учил меня.
Я мог сказать Регалу, что собираюсь убить Руриска, и вместо этого убить Регала. «Курение», — сказал я себе. Только влияние дыма заставляет звучать это так разумно.
Назад, назад, Фитц. Это слишком, ты умрешь. Назад, отпусти! И, как медведь, он отпихнул меня, и я рухнул обратно, в свое недвижное, ослепшее тело.
Это был холеный и здоровый щенок. Шерсть его была сейчас гладкой, но она станет жестче, когда он повзрослеет. Когда я поднес его к окну, то увидел слабые цветные пятна на его шкурке — значит, он будет темно-тигровым. Я обнаружил одно белое пятнышко у него на подбородке и другое на левой задней лапе. Своими маленькими челюстями он вцепился в рукав моей рубашки и стал свирепо трясти его, издавая кровожадное щенячье рычание. Я возился с ним на кровати до тех пор, пока он не заснул крепчайшим сном. Тогда я перенес его на соломенную подстилку и неохотно занялся дневными уроками.
Я вылез из постели и вздрогнул, когда мои босые ноги коснулись холодного пола. Я потянулся за одеждой, но незнакомец и не думал меня ждать. Он обернулся еще раз посмотреть, что меня задерживает, и этого пронзительного взгляда было достаточно, чтобы заставить меня бросить одежду и задрожать.