— Тобой. Мной. Даже Верити, если бы счел, что это необходимо для блага королевства. — Потом он повернулся и посмотрел на меня: — Никогда не забывай об этом.
Это первое прикосновение было похоже на искру, которая в конце концов воспламеняет трут. Я понял суть. Я еще не мог этого делать, я не мог высылать из себя свои мысли, но у меня было знание, которое невозможно выразить словами. Я смогу овладеть Силой. И с этим знанием крепла моя решимость, и Гален не мог сделать ничего, ничего, что могло бы помешать мне научиться ему.
Я был очень удивлен, обнаружив, что уже поздно, почти вечер. Я бегом обежал лавки, где можно было выполнить недостающие заказы Федврена. Последний предмет из моего списка — кожу ласки — я умолял продать мне, стуча в уже закрытое ставнями окно торговца. Он впустил меня, ворча, что любит есть ужин горячим, но я так горячо благодарил его, что торговец, видимо, счел меня немного глуховатым. Я бежал по самой крутой части дороги назад в замок, когда услышал за спиной стук копыт. Лошади приближались от портовой части города, и кто-то гнал их во весь опор. Это было странно. Никто в Баккипе не держал лошадей, потому что дороги были слишком крутыми и каменистыми, чтобы от них была какая-то польза. К тому же город был невелик, его легко можно было обойти пешком, так что лошади были скорее предметом пустого тщеславия, чем необходимостью. Значит, меня догоняли лошади из конюшен замка. Я отошел на обочину и стал ждать — мне было интересно посмотреть, кто это рискует вызвать ярость Баррича, так гоняя лошадей по скользкому неровному булыжнику да еще и под вечер, когда в сумерках почти ничего не видно.
Я размахивал посохом, удерживая троих уцелевших на расстоянии. Они казались оборванными и голодными, но я чувствовал, что для них не составит труда догнать меня, если я побегу. Я уже устал, а они были голодны как волки. Они будут преследовать меня, пока я не упаду. Один подошел слишком близко, и я нанес ему скользящий удар по запястью. Он выронил ржавый рыбный нож и с визгом прижал пострадавшую руку к груди. И снова двое остальных не обратили никакого внимания на чужую боль. Я отпрыгнул назад.
— Один вопрос, — сказал я, не обращая внимания на то, что он нахмурился. — Я должен спросить это, Чейд. Ты здесь, потому что не доверяешь мне?