— Раз или два, когда был моложе. Помню только шум и жару. На островах всегда так — слишком сухо и слишком жарко. Я был рад вернуться в Баккип.
Остерегайся Галена, Верити. Остерегайся предателя, который хочет осушить тебя. Не трогай его.
— Смотри. Вот место для вас, оно готово. А на столе хлеб и мясо для вас обоих.
И я должен был стоять, как какой-то никчемный лордик, пока Уголек седлали и приводили ко мне. Коб лично убирал ее стойло, приносил ей еду и чистил ее, и то, как она отзывалась на его заботу, разъедало меня, словно кислота. «Она всего лишь лошадь, и не в чем ее винить», — говорил я себе. Но это была еще одна утрата.
Горечь в голосе женщины заставила меня поднять глаза. Я прищурился, чтобы разглядеть ее лицо в сгущающихся сумерках. Это была леди, которую я встретил на кухне прошлым вечером. Она стояла на дорожке в простой одежде, и можно было принять ее за обыкновенную девчонку. Она была стройная, не такая высокая, как я, хотя я не так уж и вымахал для своих четырнадцати лет. Но лицо ее было лицом женщины, а сейчас губы были сжаты в прямую линию, и нахмуренные брови над карими глазами повторяли эту линию. Волосы у нее были темными и вьющимися, и хотя она явно пыталась уложить их, несколько колечек выбились из прически и упали на лоб и шею.
— А принцу — и подавно, — сказал я и замолчал, удивляясь, откуда пришла эта мысль.