Тибинг не сводил глаз с окровавленной подвязки.
Избавься от ненависти, сказал себе Сайлас. Прости тех, кто пошел против тебя.
– Но ведь вы связали его и силой увезли в Лондон! – возразил Лэнгдон.
Фаш уставился на цифры. Действительно, каждый член был равен сумме двух предшествующих, и, однако же, он совершенно не понимал, какое отношение имеет все это к смерти Соньера.
Очевидно, идиома не поддавалась переводу.
Тибинг уселся на диван, поставил на колени шкатулку и долго любовался искусно инкрустированной на крышке розой. Сегодня самая странная и волшебная ночь в моей жизни.