И два отряда сшиблись жёстко и беспощадно.
Эгерт сидел на траве, бессмысленно глядя на красного с чёрным жучка, украшавшего собой раздавленный лист подорожника. То простое и опасное, что было целью, обернулось теперь победой; пытаясь поудобнее пристроить отёкшую ногу, Солль признался себе, что этой удаче предпочёл бы смерть. Потому что теперь не за что прятаться — ни перед собой, ни перед судьёй Ансином.
Неслышно подошёл трактирщик — справиться, а не нужна ли юноше комната на ночь. Луар выложил названную трактирщиком сумму — и тут только заметил, что кошелёк опустел, только побрякивали на дне две медные монетки. Ничего, сказал себе Луар. Завтра…
Лейтенант Ваор притих — однако недовольство не улеглось. Никто из следовавших за Соллем людей не сомневался теперь, что по возвращению в город полковника ждёт открытый бунт; играя желваками и переживая предстоящее поражение, стражники влачились за Соллем — а он, окончательно спятив, погонял и погонял. Скоро отряд нёсся сквозь лес, оставляя на сучьях обрывки одежды, и ни у кого не осталось времени даже на ругань — все силы уходили на то, чтобы обогнуть и прорваться, не налететь на ствол и не изувечить лошадь…
Палач наклонился над плахой — и я увидела протянутую руку Флобастера. Менять что-либо было уже поздно; я подала ему поднос.
Один взгляд в эту пустоту, которая когда-то была жизнью.