Мы пошли рядом; он явно не собирался примеривать свой широкий шаг к моему, и поэтому мне приходилось почти бежать.
Он плакал по ночам. Амулет звал его, как заблудившийся ребёнок зовёт мать; это превратилось в пытку, в навязчивую идею. Не видя ничего вокруг, Луар ломился вперёд, зная, что безумному странствию приходит конец.
Она закрыла дверь, так и не переступив порога. Луар…
Он содрал с меня плащ. Молча, страшно сопя, рванул вверх подол мокрого платья.
Мутная волна, поднимавшаяся из Соллевой души, встала во весь рост и захлестнула и мысли его, и чувства, и память.
— На. Жри. Только… — он подался вперёд, упёршись в стол костяшками пальцев, — только однажды мой отец…