Михара не было видно за розовыми ветвями какого-то цветущего дерева. Михара не было видно, только ноги его молотили воздух невысоко над землёй — помолотили, подёргались и повисли без движения.
— Чтобы войти и воцариться, — отозвался он глухо.
(Да. Да. Он скоро созреет. От него отвернулись, его предали, его прокляли… Как когда-то тебя.)
— Маленький Эгерт, — прошептала я прочувственно. — Вот каким ты стал…
…Не принято говорить с неофитами о глубоких таинствах Лаш… Однако есть ли на земле служба почётнее?!
Невысокий, щуплый, с острыми, как у кузнечика, коленками, лысоватый и хитроглазый хозяин проигнорировал прелести пышногрудой Гезины; я всё чаще ловила на себе лукавый, острый взгляд его маленьких чёрных глаз. Флобастер мрачнел, но молчал; я знала, что мы обязаны хозяину, он уступил нам комнаты за полцены и, следовательно, вправе ожидать от нас благодарности.