— Только с разрешения госпожи Тории! Только в её присутствии… И вы всё равно не сможете открыть!
А следующая комната была залом, пустым и солнечным, и только посреди его помещалось кресло, и Луар остановился, не сводя глаз со светловолосого затылка и разлёгшегося на широких плечах серого капюшона.
Он не знал, каково в те минуты было его отцу. Наверное, во рту спасителя-Солля была ранка — яд, высосанный из тела сына, достал теперь самого спасителя, и даже могучий Соллев организм одним только чудом с ним справился…
Явился сияющий Муха — тарелка для денег была полна, монетки лежали горкой, и среди них то и дело поблёскивало серебро.
Дорога повернула, и послеполуденное солнце разом ослепило меня, выстроив между мной и миром горячую белую стену.
Они смотрели друг другу в глаза — через стол, над головами пирующих; все Луаровы надежды на мгновение ожили, чтобы тут же и сгинуть безвозвратно. Он ещё ловил взгляд чужого немолодого человека, сидящего во главе стола — но белое как кость лицо отца вдруг обнаружилось рядом, и колебались огоньки в бронзовых блюдечках подсвечника, и Луар отшатнулся, будто ожидая нового удара.