Над входом в булочную красовался глиняный каравай с торчащим из недр его огромным деревянным ножом. Луар дождался, пока очередные посетители выйдут из лавки, и вошёл сам.
Девчонка наконец-то отвоевала свою ленточку; давешние противники теперь мирно договаривались о правилах метания костяной биты. Пухлый мальчишка начертил в пыли кривую линию; совсем маленьких пацанёнок сосал палец, наблюдая, как сестра его втыкает в землю длинные тонкие щепки.
Будто бы назло Эгерту, подумала я устало. Те же светлые волосы и серо-голубые глаза — но лицо у Луара другое, удивительно, что это вскрылось только сейчас… А может быть, это последние дни так изменили его?
Сумасшедший старик в рваном плаще служителя Лаш неподвижно стоял в чаше фонтана — высохшего фонтана, в центре которого, говорят, раньше помещалась статуя Священного привидения. Какая-то добрая рука положила рядом со стариком кусок хлеба; на глазах Луара хмурая пожилая женщина растоптала этот хлеб ногой. Старик остался совершенно безучастным.
— Перемена, да? Мир наизнанку? Другой мир, да?
Девчонке не сказали, куда и зачем идём. Капризная, с вечно надутыми губами, с неизменным отвращением на круглом лице, Алана то и дело пыталась выдернуть ладонь из нянькиной руки. Хныча и бормоча, она постоянно шарахалась в сторону — чтобы поддать носком сапожка осколок сорвавшейся с крыши сосульки. Она не желала слушать мягких нянькиных уговоров; гостиница «Медные врата» заинтересовала её на секунду — но только на секунду.