Последний шаг. Так близко… Исполинский ржавый засов льнёт к рукам. А там, за Дверью…
— Зрителям же понравилось! — захныкала я, глотая слёзы. — И сборы больше, чем…
Я прикусила язык. Не буду спрашивать. Сама узнаю.
— В библиотеке, господин Эгерт! Слыхано ли… Не было никого, никаких цепей не было… Только что гляжу… Я не стал бы, да только… Ну, вы знаете, что… Все знают… И не входил сюда никто. Чем хотите поклянусь… Пустой ведь Университет, лето…
— Таким отцом… можно гордиться. Думаю, ваша матушка… самая счастливая из женщин, правда?
Впервые за долгое время он наслаждался если не покоем, то хотя бы иллюзией покоя; здесь были он и его непонятный отец, да десяток кузнечиков, да длинная, как чулок, зелёная гусеница; а в отдалении, в ограде кладбища, где покоятся добропорядочные горожане, стояла перед чьей-то могилой красивая девушка в синей косынке на плечах.