Богуслав от родичей своих выучил множество разных историй и охотно делился этими историями с воями. Особенно любимы были рассказы о деяниях великого князя Святослава.
Однако Устах слушал Рогнеду очень внимательно и время от времени кивал.
Воевода-варяг не стал напоминать Путяте о том, что выплата виры и головного не означает, что о мести забыто. Деньги — деньгами, а кровь — кровью.
Скегги с трудом встал на ноги, зарычал невнятно. Кровь и слюни текли по его подбородку.
Он уже представлял, как позабавит фокусом киевских приятелей, но булгарин учить его не стал. Он почему-то очень испугался, схватил доску, плошки и дал деру.
В избе воняло дерьмом и паленым волосом. «Большой хан» Кохчуб, голый и потный, висел на перекладине и злобно шипел. Артёмов дорожный кат, немолодой уже пегобородый варяг по прозвищу Жаворонок, деловито перебирал рабочий инструмент: что-то откладывал в сторону, что-то совал в горку тлеющих углей. За пленника он еще толком не брался: так, вытянул пару раз кнутом и опалил брови.