Лорд Валлентайн гордо выпрямился в седле. Здесь, на набережной Невы, он вдруг ощутил себя настоящим хозяином ситуации. Мимо него, салютуя, проходили британские и русские солдаты. Могучая сила отправляется на фронт громить войска матриканта. Без своего бронепоезда он уже вполовину слабее, и даже если ему удастся подойти к Санкт-Петербургу, теперь найдется что противопоставить дикарю из варварского XX века!
Если вам не доводилось слышать, как одновременно рявкают четыре десятка пулеметов, причем четыре из них — крупняки, вы многое потеряли. Сильнее этого — только жуткий рев чудовищной Димкиной «сенокосилки». Я не садист, и кровью особо не наслаждаюсь, но это! Семьсот бравых кавалеристов, которые мгновение назад уже чувствовали, как под их клинками разваливается на части мое туловище, теперь превратились в одуревшую от ужаса мешанину еще живых и уже отправившихся в гости к создателю. По полю словно прошлись косой. Метафора, конечно, банальная, но другой просто не подобрать. Кавалеристы валятся как колосья. Крупнокалиберные пули рвут конские и людские тела на части, точные очереди ручников выцеливают пытающихся выбраться из этого ада. Лошади уже не ржут, а точно воют в предсмертной тоске.
Мы медленно приходим в себя после крушения. На станции развернуто что-то вроде полевого госпиталя, куда срочно вызваны врач, двое фельдшеров и сестра милосердия из ближайшей земской больницы. Пятеро атаманцев уже унеслись в уездный город за медикаментами и дополнительным медперсоналом. Гревс расставил посты, мобилизовал всех железнодорожников, и теперь мы пытаемся связаться с Питером и Москвой.
— Ну да… уж и не знаю, что на меня нашло, как такое слово и на ум-то… а только оказалось кстати! Засмеялся Сам, как будто булыжники в пустой бочке загрохотали… Что, говорит, щусенок, пойдешь ко мне в заместители? Вот я, поначалу, как и вы, тоже ничего не понял. А Сам-то, оказывается, зеленым юнцом будучи, в тридцатые годы заместителем у самого графа Канкрина служил! У того Министра преславного супруга тоже была, знаете, такая вот… молоденькая.
— Муж мой, ваше величество! Я тоже прошу вас о пощаде для этих несчастных…