— А как поживает твоя великая небесная любовь? — спрашивает она.
— Я вывел их на чистую воду, — заявляет он. — Врать мне бесполезно. Жена во всем созналась. Она купила у вас памятник.
— Зачем? — спрашиваю я. — Никогда еще приступ болезни не был так силен.
— Конечно. Я же человек. Только у животных да у самоубийц его нет. От одной этой двойственности не знаешь куда деваться. Все-таки я сегодня ночью пойду в ресторан Блюме. Пиво там — первый сорт.
— Легко быть вольнодумцем человеку молодому. Но мне, в мои годы, да при паховой грыже и скрытой форме туберкулеза…
— Разве Бесте стрелял? Проклятый социалист!