— Отчего же нет? Вилли ведь теперь биллионер.
— Как вы себя чувствуете? — спрашиваю я Вильке. — Потустороннее уже стучится в дверь?
— Вздор! — рычит Генрих. — Слышите, вы, коммунист!
Рене хохочет фельдфебельским голосом и насмешливо смотрит на меня.
Руки у Отто потные. Он ожидает встретить там жриц наслаждения, вакханок и демонических хищниц и втайне побаивается, что вдруг у него вырвут печень или по меньшей мере кастрируют и затем увезут домой в «опеле» Эдуарда. Я успокаиваю Отто.
Я обхожу сад. Кто-то полил его. Земля сырая; от нее исходит сильный запах. В мастерской гробовщика Вильке пусто, тихо и у Курта Баха. Окна раскрыты; недоделанный скорбящий лев прикорнул на полу — кажется, будто у него болят зубы, — а рядом мирно стоят две пивные бутылки.