— Значит, и для вас тоже, — замечает Георг. — Чем же они были столь примечательны для вас?
— Чего подзанять? — спрашивает Георг. — Красивые барельефы? Или цветы?
— А у меня иначе, — заявляю я, чтобы тоже внести в разговор свою лепту. — И тоже из-за войны. Когда я пошел на фронт, мне было семнадцать, теперь мне двадцать пять, а ощущение такое, словно и сейчас еще семнадцать. Семнадцать и семьдесят. Служба в армии украла у меня мою молодость.
— Вы очень усовершенствовали свою работу. И без вспомогательных средств. Чисто интуитивно. Да?
— Да, летал. Но разве это тоже не каждый может?
— Ничуть. А откуда же иначе у нее наряды? Вацек в качестве супруга не задает себе этого вопроса, а я не могу не задавать.