— Блестяще, — отвечаю я, ибо знаю, что такой ответ его разозлит.
— Каков наш Отто? — обращаюсь я к Хунгерману. — Видимо, подействовал жестяной таз.
— Это тоже. Иначе какой же я кавалер? А вы бы гордиться должны… такая дама… Неужели вы настолько бессердечны! Что же мне делать, коли во мне моя природа на дыбы становится? Почему вы обиделись? Она же не ваша законная жена.
Она пристально смотрит на меня из темноты.
— Кто говорит о потере? — отвечаю я. Поезд трогается. — Ведь мы в конце все теряем, и мы можем себе позволить до этого побеждать, как делают пятнистые лесные обезьяны.
Я осторожно высовываюсь из окна. Уже полночь, и соседние дома темны. Открыто только окно Георга Кроля.