— Ты была сегодня в «Красной мельнице»? — спрашиваю я.
— Я имею право носить его в високосные годы и в послеслужебное время. Алекс — ведь тоже не Бог весть что.
— Что поделывает искусство, братья подмастерья? — осведомляется он. — Вы читали эту дрянь Отто Бамбуса, которая была напечатана вчера в Текленбургском листке? Бред и снятое молоко. И как может Бауер печатать такого халтурщика!
— Не поддавайся им. Иначе пропадешь. И почему тебе непременно хочется, чтобы ты оказался прав?
— Как просто, а? — говорю я Георгу. — Вот до чего мы дошли. Я — естественная жертва инфляции. Еще раз. Сначала Эрна, теперь Герда. Неужели мне суждено быть вечным рогоносцем? С тобой таких шуток ведь не случается.
Гробовщик Вильке выходит их своей мастерской. В бороде у него застряли опилки. В руках он держит банку с аппетитными кильскими шпротами и, причмокивая, поглощает их.