– Арк!!! – подхватили взбешенные коварным ночным нападением эльфийские лучники.
– Да есть тут одна, – буркнул молодой. – Дочь такого же купца, как и мой папаша, а нос воротит, что твоя графиня. «Не люблю я тебя», – говорит. Дура! Не поверишь, я даже жениться на ней хотел. С папаней поговорил, он с ее отцом переговорил, договорился обо всем, все честь по чести. А эта дура уперлась: «Выйду замуж только по любви, и точка!»
Граф Калу с улыбкой посмотрел на стоявших перед ним навытяжку четырех офицеров.
– Честер, у тебя слишком много вопросов, – сказал король и, взяв со стола кувшин с вином, разлил его в глиняные кружки. Он громко чихнул, выдохнув сгусток дорожной пыли, и, только опустошив свою кружку больше чем наполовину, снизошел до ответов: – Орки взяли свою плату, Честер. – Король расстегнул камзол и обнажил грудь, показав красный рубец свежего пореза. – Но слава небесам, вождям удалось уговорить их, что жизнь последнего из рода это слишком большая плата за грехи моего одураченного брата, и они удовлетворились кровью. А вернулись мы вдевятером по той простой причине, что я оставил Бланше в ставке хана Адылая. Он будет нашим представителем у орков до тех пор, пока в степи не будет созвана орда.
– Как же, как же. Сегодня спозаранку притащилась, принесла яблочки и все уши мне прожужжала жалобами на свою соседку. Будто мне больше делать нечего. Совсем из ума выжила, карга старая. Да еще и яблок-то всего три штучки и принесла. Нет бы сразу побольше захватить, чтобы сто раз не бегать и занятых делом людей по пустякам не дергать. Я, может, из-за ее болтовни с обедом хозяйским запаздываю, а ей хоть бы что. Болтает и болтает без удержу…
– Открыть ворота! – распорядился улыбающийся граф.