— По сравнению с предшественниками — спокойно. Над персоналом не издевается, вреда носителю не причинил. Попросил мелки и рисует узоры на стенах.
Размышления на тему собственной одержимости возникли у меня под влиянием десятков, если не сотен, прощупывающих знаков, созданных охраной Кремля. Появление псиона шестого уровня с довольно характерной аурой вызвало у службы безопасности нездоровое оживление. Прежде я в центр Москвы не выбирался, если же дела требовали личного присутствия в одном из институтов столицы, маскировался под других людей. Сейчас же пришел в открытую. Вот меня и проверяли всеми доступными способами, включая не совсем корректные.
Я еще немного подумал и решил, что для меня уже закончившееся интервью ничего не изменило. Эти существа убивали моих если не друзей, то хороших и уважаемых знакомых. Поэтому они должны умереть.
В современном мире долго скрывать местоположение основной базы физически невозможно. Спутники, камеры, обычные и транслирующие картинку в Интернет, толпы любопытных зевак делают бессмысленными попытки укрыть от посторонних глаз мало-мальски ценный объект. Намного проще его замаскировать. Налепить на ворота секретного института замызганную табличку «НИИтяжмашпромгаш», лагерь подготовки боевиков обозвать полигоном военно-спортивного клуба и так далее в том же духе. Случаются, конечно, исключения — в редких случаях и обоснованные.
— Я из СБР, — вновь опередил я хозяина кабинета. Представляться сотрудником Института исследований псионики я счел неразумным: ну не пользуется особым авторитетом среди «белых воротничков» контора Моисея Львовича. Точнее говоря, о ней мало кто знает. Так что будем считать, что я озвучил лишь часть правды, вернее, выдал ее слегка отредактированную версию.
Пожав плечами, я поднялся с края стола, на который до этого опирался, и опустился на расположенный рядом скрипучий стул. Фролов выглядел сегодня каким-то чересчур бледным, оплывшим, хорошо заметные мешки под глазами придавали ему сходство с эдаким растрепанным и немного рассерженным филином. Похоже, он просто устал и очень сильно не выспался.