— Я понимаю, — с искренней симпатией сказала Хулия.
— Да. Беатриса Бургундская. Черная дама, которая, кажется, уже совершила одно убийство.
Хулия зажгла сигарету. Медленно, нарочито затягивая движения.
— А вот это, — пробормотал он, с явной неохотой берясь за шариковую ручку и начиная писать, — вот это, сеньорита, еще один хороший вопрос.
— Я сожалею, что все так получилось, — спокойно произнес он, обращаясь к Хулии. — Я правда сожалею.
— Белое и черное, не так ли? — привычно, как давно заученное наизусть стихотворение, подсказал Сесар. — Добро и зло, рай и ад и все прочие восхитительные антитезы в том же роде.