— Но если они пораскинут умом — боюсь, у Эндрю мозгов хватит, — то заметят, что одна из этих компаний — «Новус Ордо Секлорум Системс инкорпорейтед». Запоминающееся название. То же, что на квитанциях.
Вид женщин в светлых платьях и ярких шляпках отчасти рассеивает опасения. Не похоже, что здесь совершают человеческие жертвоприношения. Уотерхауз старается легко взлететь по ступеням, как будто на самом деле идет в церковь с охотой. Ах да, он ведь и впрямь хочет здесь быть, потому что это единственный способ трахнуть Мэри.
Затем спускается вниз и садится с ноутбуком в невероятно просторном, по японским стандартам, холле — земля под ним, вероятно, стоит больше, чем весь полуостров Кейп-код. Никто не может подойти к Рэнди с ван-эйковской антенной, а если бы и смог, все забьют помехи от компьютеров на столе у консьержа. Сев, он начинает заказывать напитки, чередуя ледяное японское пиво с горячим чаем. Надо написать отчет, но руки свело запястным синдромом, и каждое движение причиняет дикую боль. В конце концов Рэнди берет у консьержа карандаш и начинает жать на клавиши ластиком. Отчет начинается словом «синдром» — это код, которым они условились объяснять, почему текст неестественно лаконичен и лишен заглавных букв. Не успевает Рэнди его напечатать, как подходит очаровательное трепетное создание в кимоно и сообщает, что в бизнес-центре к его услугам имеется целый штат опытных машинисток. Рэнди отказывается со всей возможной вежливостью, то есть, по японским меркам, недостаточно вежливо. Девушка отступает крохотными шажочками, кланяясь и с придыханием повторяя «хай». Рэнди снова принимается тыкать карандашом. Он старается четко и коротко изложить, что сделал и что, по его мнению, происходит между генералом Ином и Енохом Роотом. Вопрос, с какого бока тут замешан Дантист, остается открытым. Закончив, Рэнди шифрует отчет и поднимается в номер, чтобы отправить его электронной почтой.
Ами отступает на шаг, смотрит ему на брюки, потом очень пристально глядит в глаза и спрашивает: «Как ты?» — непременный женский вопрос, поэтому невозможно сказать, что это — жесткая ирония или милая наивность.
— Но, герр доктор фон Хакльгебер, мне трудно поверить, что такой человек будет писать собственные буквы вместо тех, что вышли на картах или игральных костях.
— Я поднимусь здесь, — говорит он, — и помогу Джекки. Мы вместе найдем этого Эндрю Лоуба. — Слово «найдем» явно заменяет длинный перечень неприятных действий.