По всему помещению катаются горошины ртути, как шарики от подшипников. Они давятся под ногами и разлетаются в стороны.
— Все знают, что хукбалахап устроил японцам, — говорит Дуг, энергично кивая. — Или Вьетконг — нам. Дураков, чтобы сюда сунуться, не будет.
Тюрьма, в которую попал Рэнди, оказалась обычным перенаселенным городским сообществом, которое некоторым людям запрещено покидать. Все очень молоды, за исключением Рэнди и постоянно меняющихся пьянчуг. Он чувствует себя стариком. Если он увидит, как в камеру входит очередной малолетний видеонаркоман в контрафактной футболке «Хард-рок кафе» и с ухватками приблатненных американских реперов, то может и вправду сделаться убийцей.
Лоуренс смотрит через толстое стекло в кабинку механика, где на самом дорогом и точном в мире граммофоне крутится грампластинка. Она тоже самая дорогая в мире — на ней записан псевдослучайный белый шум. Шум электронным образом суммируется с голосом Лоуренса, прежде чем его отправят по проводам. В Лондоне шум (считываемый с такого же граммофона) вычитают из сигнала и результат передают Алану в наушники. Успех зависит от полной синхронизации граммофонов. Чтобы их синхронизировать, надо передавать этот мерзкий скрежет, несущую волну, вместе с голосовым сигналом. Если все идет хорошо, второй граммофон подстраивается под первый, и они крутятся в унисон.
— Мои адъютанты оправляются. Они были в большой спешке, и крайне удачно, что мы здесь оказались. Тем не менее никто из них не помыслил вторгнуться в комнату для дам.
— Вы главный на «V-Миллион», верно? Над вами никого нет?