По счастью для Рэнди, который в последнее время живо интересовался дедом, родные откопали старый чемодан: некогда щегольской ротангово-кожаный сувенир «Ревущих двадцатых» с истертыми гостиничными наклейками, запечатлевшими миграцию Лоуренса Притчарда Уотерхауза со Среднего Запада в Принстон и обратно. Чемодан набит маленькими черно-белыми фотографиями. Отец Рэнди вываливает содержимое на стол для пинг-понга, который стоит посреди комнаты отдыха в доме для престарелых, хотя мысли здешних обитателей так же далеки от пинг-понга, как, скажем, от пирсинга сосков. Фотографии разложены на несколько стопок; Рэнди, его отец, дяди и тети перебирают их по очереди. По большей части это снимки уотерхаузовских детей, и все очень веселятся, пока не натыкаются на собственные фотографии в школьном или младенческом возрасте. Затем груда снимков начинается казаться чересчур большой. Очевидно, Лоуренс Притчард Уотерхауз был заядлым фотографом-любителем; теперь за это приходится расплачиваться его детям.
— Что ж. В более широком смысле я здесь потому, что миссис Тенни, жена викария, дала себе послабление и перестала закрывать глаза, прежде чем вынуть шарик из лототрона.
— Ему это было неинтересно. Он говорил, что у него более высокое призвание. Поэтому, пока он строил все более и более мощные компьютеры, чтобы решить задачу Гарварда-Уотерхауза о разложении на простые сомножители, мои друзья из АНБ смотрели на него и учились.
— Я к тому, что мы не можем сражаться с Дантистом на его территории, то есть в суде, как Вьетконг не мог бы дать генеральное сражении армии США на открытой местности. Самое лучшее — незаметно поднять золото, пока Дантист не доказал, что оно было.
— Согласен. Но если у него только общие представления, то Гроб становится очень важен, — отвечает Ави. — Если, разумеется, нужная информация в нем есть.