– “Безответную Любовь”? — пробормотал он и нахмурился. — Дерьмо картина. Дерьмо режиссер. И сценарий — дерьмо. Как всегда… Все, кто в съемках участвовал, теперь хотят поскорей об этом забыть…
Четыре года я восстанавливал утерянное равновесие. Работал как вол, корпел над каждым заказом, все выполнял безупречно — и завоевывал все большее доверие окружающих. Не скажу, чтобы многим, — но некоторым даже стал симпатичен. Мне же, разумеется, было этого недостаточно. Катастрофически недостаточно. Слишком много сил и времени ушло лишь на то, чтобы вновь оказаться на старте.
— Да постоянно, — ответила она скучным голосом. — Я же на работе. Хочешь не хочешь, приходится туда ездить. Но обычно я бываю там только днем. Вечером — никогда. И что бы ни случилось — ни за что не поеду вечером. Не дай бог еще раз пережить такое… Я поэтому и в вечернюю смену больше не выхожу. Так прямо и сказала начальству: не хочу — и точка.
Готанда немного подумал, но больше ничего не спросил. Только достал из кармана блокнот и записал имя.
Готанда поболтал стаканом, перекатывая льдинки на донышке.
— Представь, что ты птица, — сказал я. — И любишь летать высоко в небе. Тебе от этого очень хорошо. Вот только летать, когда хочешь, не получается: мешают всякие обстоятельства. Ну, скажем, погода плохая, или ветер сильный, или время года неподходящее — и поэтому когда-то можешь летать, а когда-то — нет. Когда долго не можешь летать, внутри накапливается слишком много нерастраченных сил — и тебя охватывает беспокойство. Начинаешь подозревать, что тебя как-то несправедливо принизили, ущемили. И даже возмущаешься — чего это тебе летать не дают. Такое чувство тебе понятно?