Старик увидел, что кардиналы смотрят на него с явным подозрением. Более того, в некоторых взглядах можно было заметить даже враждебность. Священнослужителей уязвило его равнодушие к явленным только что всему миру чудесам. Трезвый подход ко всем явлениям должен иметь свои границы, считали они. Мортати очень хотел, чтобы его душа возликовала вместе с остальными, но этого почему-то не случилось. Вместо неземной радости он ощущал… душевную боль и печаль, которым не находил объяснения. Он поклялся руководить конклавом с чистой душой, но теперь начинал испытывать сомнения. Отрицать это было невозможно.