Вот и сейчас он слышит такой лай. Лай очень далекий, но очень тревожный. Какая-то хорошая собачка очень расстроена. Песик так расстроен, что его лай распространяется на всех остальных собачек в стае.
— Наркотик, кретин, — отвечает черно-белый. — А ты что подумал?
Ворон возвращается к своему радиоактивному мотоциклу и, распустив пару ремней, снимает стальной чемоданчик. Чемоданчик Ворон передает главе «Жутиков», после чего они снова обмениваются рукопожатием. Затем Ворон преспокойно возвращается к байку и с негромким гудением уезжает прочь.
Это действует ему на нервы. Хиро осторожно слегка изменяет курс, переходит с подветренной стороны к костерку, полыхающему в железной бочке. Теперь он стоит в клубах слабого дыма: он чувствует его запах, но не видит.
— Один в Израиле. Один в Британском музее. Один в Ираке. Один в Чикагском университете. Один в университете Пенсильвании. И пять в Библейском колледже Райфа, в Хьюстоне, штат Техас.
Но на сей раз дорогу ему заступает японец. Тот самый неотрадиционалист, тип с мечами. Он явно жаждет конфронтации: встал на расстоянии длины двух мечей и не собирается двигаться с места.