Ее взгляд, красноречиво брошенный на розовую папку, мог означать только одно: оставьте меня в покое, разговор окончен.
Он сделал несколько шагов вперед, чтобы рассмотреть ее лучше. Так и есть: в подобной обложке Штерн выдавал роли своим актерам. Острый взгляд Эраста Петровича разобрал и крупно напечатанные слова «ДВЕ КОМЕТЫ…».
Пока доставляли, Элиза переоделась. Черный шелковый халат с китайскими драконами был похож на кимоно – напоминание о последней роли.
Вечером десятого ноября, после спектакля, Эраст Петрович пришел за кулисы выпить с труппой шампанского. Актеры – народ суеверный и к традициям относятся серьезно, поэтому даже совсем непьющие, вроде Регининой или Ноя Ноевича, чокнулись с остальными и пригубили вино.
Элиза теперь часто о ней думала. Наступит миг, когда безумие Чингиз-хана достигнет кульминации, и тогда изверг ее убьет. Это может произойти очень скоро.
– Кстати, где оно, господин Симон? – прервал доклад Дриссен, воззрившись на Сеню не сахарно, но грозно. – Вы схватили его и убежали, а с меня спросят.