Он угас. Плечи поникли, голова опустилась.
– Элиза, мне нужно поговорить с вами наедине по важному делу.
А потом, после получасового отсутствия, наконец вернулся Ной Ноевич, и начались чудеса.
– «Симон» я стал, потому что француз не может «Семён» выговорить, язык у него по-другому выворачивается. А синема полюбил, потому что ничего лучше на свете нету. Как первый раз увидал «Из пушки на Луну», сразу понял: вот он, мой шмен дан ля ви, «жизненный путь» по-русски!
– Да, – произнесла она тихо. – Очень любезно, что вы не забыли.
Оба исполняют «коаруки», но Неслышимый при этом шагает широко, а Идзуми, в соответствии с каноном женственности, мелко переступает.