Во всеобщем ликовании не участвовал только Девяткин.
– Что же тогда означает это недописанное слово? Не расписаться же он вздумал напоследок собственной фамилией: «Лимбах, с почтением»?
«Снова заикаюсь, – подумал он. – Ничего. Это признак, что спадает напряжение».
Ну, хватит дурака валять, сказал себе Эраст Петрович. Finiamo la commedia.
Унизительное для Фандорина подозрение подтвердилось.
– Грандиозно, учитель! – воскликнул Девяткин. – Благородный жест!