Я запомнил тот вечер как чудесное облако теплых чувств, отдающих горечью. Скрипки, лютни и барабаны — все играли, пели и плясали, как хотели. Полагаю, мы бы потягались с любой пирушкой фейри, какую только можно вообразить.
Но и сердца могут меняться. Десять лет назад он не удержался, залезая на высокое реннеловое дерево, чтобы сорвать плод для девушки, которой был увлечен. Соскользнув, он на долгую минуту повис вниз головой, а потом упал. В эту длинную минуту в нем пустил корни маленький страх и с тех пор так с ним и остался.
Я ушел к своему месту, понимая, что наделал безобразную кучу глупостей. Сел, положил руки на стол перед собой, чтобы они не дрожали. Группа людей жестоко убита. Синий огонь. Странность…
Баст открыл было рот, но, не найдя слов, расстроенно закрыл, затем повторил эту пантомиму.
— Ради бога, Артур, — взорвался Хемме. — По крайней мере, пусть это будет публичное извинение.
— Да мне все равно, — горячо возмутился Симмон. — Это варварство. — Он вколотил последнее слово в стол кулаком, опрокинув свой стакан и пролив темную лужицу скаттена. — Вот дерьмо. — Он вскочил, пытаясь ладонями удержать жидкость и не дать ей пролиться на пол.