Он спокойно смотрел на меня, его лицо, как всегда, ничего не выражало.
— Я тебя перенесу, — крикнул я, заворачивая ее в плащ. — Обожжешь ноги, если попробуешь перейти.
— Я беспокоилась, потому что ты все не показывался. Я подумала, записка могла выпасть или размокнуть так, что ты не смог ее прочесть.
— Что, парень, болит лицо-то? Я прям весь истревожился. — Он хохотнул над собственной шуткой.
— Да, я удостоверился, что яма достаточно глубокая. Да, я проверил, чтобы в костре было рябиновое полено. Да, труп горел долго и жарко и сгорел дотла, прежде чем его закопали. И да, я проследил: никто не отломил себе кусочек и не отсыпал пепла на память. — Брови трактирщика сурово сошлись к переносице. — Я не идиот, знаешь ли.
— Нет-нет. Никакого беспокойства. Фактически я настаиваю.