— Кстати об именах, с этим у меня тоже сложности, — признался отец. — Я собрал пару десятков и был бы рад услышать твое мнение. Самые…
— Свиньки — тварюки подлые. — Он показал на свинью, трусившую к тому месту, где он разделывал поросенка. — Вишь? Она за лехкими евоными идеть. Свиньки умные, да тока ни хрена не душевные.
— Что? — огрызнулся Килвин, раздраженно зыркнув на них. — Это мой вопрос. Моя очередь спрашивать. — Он снова обратил все внимание на меня. — Ну? Как ты ее сделаешь?
Наконец я смог играть с момента пробуждения до того, как засыпал. Я перестал повторять известные мне песни и начал придумывать новые. Я уже сочинял песни раньше и даже иногда помогал отцу сложить куплет-другой, но теперь посвятил этому все мое внимание. Некоторые из тех песен остались со мной до сего дня.
Я посмотрел вниз с высоты серовиковой арки. Прошлым вечером вершина холма была ровной площадкой зеленой травы; сегодня утром она походила на поле боя. Трава местами была вырвана, а в других сожжена до самого дерна. На тех местах, где ящер катался или волочил тело по земле, зияли глубокие рытвины.
Я посмотрел на Абенти и увидел, что он наблюдает за мной, а в его глазах пляшут веселые огоньки.