Мы ворчливо согласились. Совой улыбнулся; у него были очень белые и ровные зубы.
— Мы, Манет, хотим получить гильдеры, — сказал Симмон. — И желательно до того, как помрем.
Было неприятно, но я знал на этой стороне реки еще по меньшей мере четыре-пять трактиров подобного уровня, и в любом запрыгали бы до небес, радуясь возможности заполучить музыканта с талантовыми дудочками.
— Ты бы лучше не наряжался, как павлин, — сказал Манет. — Снимай шелка, когда идешь на экзамен.
— Но ты сделал это, — признал он. — Почему?
Какая-то маленькая рациональная часть меня понимала, что я в глубоком шоке. Она повторяла мне это снова и снова; приходилось использовать все уроки Бена, чтобы не слушать ее. Я не хотел думать о том, что вижу. Не хотел знать, что здесь случилось. Не хотел понимать, что все это значит.