Грейм подождал минутку, но трактирщик не подавал виду, что слышал вопрос.
— Ту Кетха? — спросил я его. «Ты Уголь?» — Ту Махне? — «Ты Тень?»
Я поднял глаза на женщину: она все так же сочувственно смотрела на меня. Она не могла понять, что это для меня значит.
Мысль о публичном извинении в письме казалась мне унизительной. Но, как говорится, лучшая месть — это сладкая жизнь, поэтому я решил не обращать внимания на Амброза и наслаждаться роскошным бездельем в «Лошади и четверке».
Бесстрастный взгляд Лоррена сделался почти любопытным. Я почувствовал, что моя мольба тронула его.
— Беру свои слова назад, — сказал он. — Ты ужасный враль.