— Но какой ценой, — глухо откликнулся дхусс. — Я только что своими руками уничтожил…
Но как, как, как?! Вырезанные из тела скляницы, падающие в таз, прокачиваемая по трубкам кровь…
— Ишь ты! Догадался! — фыркнул тролль. — Ну ладно, хватит тут торчать, проходи давай. Хотя… Слушай, может, завернёшь в караулку? Мне сейчас сменяться, пошли б, пива бочонок-другой приговорили… Чувствую я, наш брат-изгой пожаловал, вот и… обрадовался. А то веришь ли, дхусс, поговорить тут не с кем, кроме одного гнома, да и того невесть когда сыщешь. Что внутри скопилось, не излить, не выплеснуть. А слова-то, они… жгут, знаешь.
Вставай, вставай, хватит тебе тут, повторяла себе сидха, однако сама словно приросла к месту, не в силах пошевелиться.
Затянутая в сотканную из серых и чёрных лоскутов куртку и такие же порты, на сухой хвое лежала девушка. Белое, ни кровинки, лицо, огромные антрацитовые глаза широко раскрыты, и в них сейчас не отражалось ничего, кроме боли. Одежда зияла многочисленными прорехами, края их задубели от высохшей крови.
Вернувшийся на пост тролль Трувор громко распекал своих подручных, чрезмерно увлёкшихся выколачиванием мзды из незадачливых купцов, так что Тёрн, мэтр Кройон со Стайни на руках и сидха беспрепятственно проскользнули в ворота. У демона хватило ума промолчать и задать вопрос, почему они не внесли положенную местным законом плату за вход, лишь когда городские стены скрылись из виду.