– Ладно, Ричард Родионович. Поднимемся в квартиру к вашему Залесскому.
Ерпалыч вздохнул со всхлипом, и печенье расползлось в его пальцах липкой кашицей.
– Ночью, через яр… – бормочет Ритка, с сомнением кусая губы. – Ты, Фол, не опасаешься, а?
– На следующий день мы в море, смотрим: опять у острова ялик болтается, а в нем Пол-паршивец сидит. И опять акула вокруг него, навроде жеребца в загоне! Ладно, на этот раз Хью стрелять не стал, только обругал мальчишку рыбацким загибом, когда мимо проплывали. А с ловом та же история… одна морока! И акулы приманку не брали. Пару штук мы-таки подстрелили – так их свои же в клочья порвали, какие там плавники! Вернулись ни с чем, глядь – а парень тут как тут, ялик к причалу швартует. Ну, Хью не сдержался и влепил ему затрещину. Ты, мол, говорит, паршивец, скотину эту выпустил! А теперь еще и пасешь ее! Из-за тебя весь остров без рыбы, половина сетей порвана, одни убытки…
Матюгальник берет стопку, придирчиво внюхивается, миг – и стопка пуста.
– А без «мулетки» нельзя? – надежда умирает последней, особенно надежда увильнуть от дурацкой работы.