Ерпалыч. Работал. Баклуши бил, с перерывом на обед.
– Зализо на крови, врагу жилы отвори! – скороговоркой выкрикивает он, срываясь на фальцет; и с размаху вонзает «дрот» в фигурку.
Вопли не стихали. Сержант, негромко матерясь, копался в замке, а я начала приходить в себя. Если вопит – значит, еще не убили. Успеем!
Но просто так сидеть в кресле и ждать яичницу я уже не мог, мне не терпелось сделать хоть что-то, а ничего, кроме этого, в сущности, бессмысленного и опасного звонка, я придумать не мог.
Я не торопясь встала, подождала, пока дуб догадается сделать то же.
Порок, обольстительно усмехаясь, убеждал меня, что на дворе зима (и это правда), а под одеялом вечное лето (это тоже правда), и я вполне могу встать через час, а то и через два (чистая правда!), и так далее, и тому подобное, одна правда, только правда и ничего, кроме правды.