Очень я им нужен оказался, Алик… вы только, пожалуйста, не спрашивайте – кому «им»?
Подошел я к магнитофону, посмотрел, как «Куреты» внутри «Садко» скачут, подумал, что пора и домой валить – а тут Ерпалыч возвращается. С деревянной шкатулкой в руках. Крышку откинул и книгу достает. В мягком переплете, зеленовато-болотном; и издание незнакомое. Потрепанная книжица, клееная; вернее, была клееная, а сейчас все развалиться норовит.
– Я тебе завтра позвоню? – Ритка взгромоздился на мотоцикл и вопросительно посмотрел на меня.
Выбравшись на улицу, я запахнул куртку и с наслаждением вдохнул сухой морозный воздух.
Свечку Марону-Сирийцу ставил, за болящего, если жар долго не спадал, а на большее духу не хватило. Вот с тех пор я все думаю – может, это Ритка в Фола стрелял?
– Этот придурок и серебряного четвертака не заработал! – проворчал Ламберт, не глядя на девушку.