– Ага! – в полумраке тускло блеснул златой зуб. – Ты, подруга, посиди, я его враз…
– Какой Овидий?! Причем тут Овидий?! Тоже мне, нашел виноватых – меня с Овидием! Делать нам с Овидием больше нечего – крылья твоему Дедалу придумывать!
Все-таки трудно сдержаться. Сдержаться, забыть, что ты уже давно не Эрка Шалашовка, не «заключенная Гизело»…
Что случилось дальше, я не успела заметить. Миг – и следователь Изюмский, скрючившись и прижимая руки к животу, тихо оседает на пол, а подозреваемый Кондратюк с завидной резвостью мчится к двери…
– Положи, Абрахам! Я кому сказал? – чуть повысил голос капрал.
Уточнять, кому она бабушка, кому – тетя, не пришлось. Вопль – дикий, отчаянный, – на миг лишил меня дара речи. Записная книжка дрогнула, выпала из рук.